Литошенко Иван

Еще до появления уголовного права как науки, философия занималась проблемами, связанными с преступлением. Многие из философов размышляли, отчего человек может совершать не добрые поступки. Одним из первых в этом отношении был Сократ, который утверждал, что любое зло человек совершает от незнания. Кант и вовсе отрицал всякое зло, он называл это не двусмысленно как «Категорический императив», которому каждый должен следовать, коль есть в человеке воля. Одна из формулировок императива звучала следующим образом – «Поступай так, чтобы максима твоей воли могла бы быть всеобщим законом», что означало в целом – относись к людям так, как хочешь, чтобы они относились к тебе. Даже Достоевский написал свое «Преступление и наказание» в духе Канта, категорический императив не отпускает Раскольникова после убийства. Однако категорический императив не прижился. В России и вовсе, чуть больше года назад новостные сводки пестрили саркастичными заголовками – «В России спор о творчестве Канта закончился стрельбой». А потому вслед за Кантом пришел Ницше и объявил о несостоятельности Кантовского императива. Кроме Канта Ницше заявил и о ложной мысли Сократа. И сказал, что никакие императивы и знания, будь он хоть доктором наук, не помешают человеку совершить преступление. Однако хоть Ницше и заявлял подобное, однако не было в его словах ни защиты преступников, ни нападения. Явление преступления он окрестил как декаданс, хотя и говорил о естественности декаданса и о невозможности влиять на него.

По стопам Ницше пошел Мишель Фуко, который разбирал концепт преступления и наказания как неразрывно связанные в нормах уголовного права. Главная его работа на эту тему носит название «Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы». Понятие преступления Фуко выводит из своей теории власти, главным в которых являются пучки власти. Он говорил, о том, что власть не повсюду, а сосредоточена в определенных местах, которые и назвал дисциплинарными пространствами. Среди дисциплинарных пространств Фуко выделял – Тюрьму, клинику (для душевнобольных), церковь, школу, университет и семью. Мишель Фуко, как и любой философ, очень любил обобщения, а потому распространил концепт преступления и концепт наказания на все дисциплинарные пространства. Для этого он использует концепт Паноптикона. Напомню, что философы 18 века искали идеальную тюрьму, идеальное исправительное учреждение, одним из таких проектов был проект Иеремии Бентама, который назывался Паноптикон. Главное отличие Паноптикона было в том, что за всеми заключенными мог наблюдать лишь один охранник. Посередине стояла башня, в которой находился надзиратель, а вокруг него стояли камеры с заключенными. Свет же должен быть таким, чтобы заключенные не видели охранника, но охранник их хорошо видел и таким образом они не знали, наблюдают за ними в данный момент или нет. Таким образом Фуко распространяет образ паноптикона на все наше общество. Он говорит, что вся структура общества построена по образу Паноптикона. Можно здесь привести в пример, хотя бы CCTV в Лондоне, скажу лишь, что CCTV – это система видеонаблюдения закрытого типа с автоматическим распознаванием лиц, гос. номеров и т.п. Таким образом Фуко утверждает, что преступлением считается уже не общественно опасное деяние, а любое отклонение от нормы. Солдат совершает «проступок» всякий раз, когда не дотягивает до требуемого уровня; а ученик совершает «проступок» если не способен выполнить задание. Тюрьма, Клиника и Армия, по мнению Фуко самые радикальные системы исправления. Один из дисциплинарных пространств блестяще показал Стенли Кубрик в своем фильме «Цельнометаллическая оболочка», в первой части которого солдат будучи немного не успевающим за нормой оказывается задавлен и во второй части, когда человек превосходящий норму получает отмщение за это.

Немного после Фуко, пришел Жиль Делез, с Фуко они были в дружеских отношениях, но Делез уже начал отделять дисциплинарные пространства от уголовного права. Он говорит – «тюрьма как видимость преступления не возникает из уголовного права как форма выражения; она появляется на совершенно ином горизонте "дисциплинарном", а не юридическом; уголовное право, со своей стороны, порождает высказывания о "преступности" независимо от тюрьмы, как будто оно определенным образом вынуждено было всегда говорить: это не является тюрьмой.[1]»

Делез трактовал Фуко в форме расширения, однако Фуко сыскал на себя и более радикальную критику. Одним из таких критиков оказался Жан Бодрийяр, он выпускает свою статью «Забыть Фуко», в которой резко отзывается о теории власти и полемику Фуко о преступлениях. Начинает Бодрийяр с критики концепта власти у Фуко, как мы помним, Фуко говорил о точечной власти, о пучках власти. В то время как Бодрийяр заявляет о пустоте концепта власти. Он говорит о том, что отсутствие власти было всегда тайной аппарата управления и поддержание этой тайны было целью политика, дабы не утратить свое место. В связи с вышесказанным, если взглянуть на концепт преступления, то у Бодрийяра он рассыпается, его не существует, его не кому осуществить и понятие преступления покоится на иллюзиях, однако не будем уходить в симуляцию Бодрийяра.

В заключение следует сказать, что о преступлении как о концепте рассуждали еще многие философы и психологи в XX веке, помимо названных нами, например, Зигмунд Фрейд, уводил преступника в незавершенные проблемы детства, а само понятие преступление у него базировалось на нарушении запрета SuperEgo. Однако наиболее близко к уголовному праву и рассматривая саму историю уголовного права показывает концепты преступления и наказания именно Мишель Фуко.

Если у вас есть какие-либо вопросы - то можете написать мне, вся информация есть во вкладке "контакты"

Литошенко Иван

[1] Делез Ж. Фуко / Пер. с франц. Е.В. Семиной.– М.: Издательство гуманитарной литературы, 1998 (Французская философия XX века). Стр. 89